Семь раз разверзались уста Господа на Кресте, как бы по числу тех семи громов, которые будут греметь, по свидетельству Тайновидца, перед кончиною мира (см. Откр. Х, 3). Три первые изречения касаются более тех лиц, которые окружали Господа в последние минуты Его; четыре последние выражают прямо собственное состояние Его на Кресте. Но обратимся к самому Кресту Христову.

После страданий во дворе Каиафы, в претории Пилата и во дворе Ирода, после изнурительного шествия под Крестом на Голгофу… наступила минута казни. Древо утверждено в земле. Последние одежды совлечены. Распинаемый вознесен на Крест. Руки и ноги простерты. Ужасный млат стучит. Кровь потоками льется на землю… Что сказал бы в сию минуту на сем месте сам Архангел?.. Богочеловек кротко возводит очи к небу и вслух молится. О чем? Об отмщении врагам, о защищении Своего дела, о ниспослании Себе терпения? – Нет. «Отче, – вещает Он, – прости им, ибо не знают, что делают!» (Лк. XXIII, 34) – Не знают! – Так римский воин-распинатель не знал, что делал, быв только слепым орудием повелений своего прокуратора – Пилата; иудейская чернь не ведала, что творила, наущенная льстивыми и вместе грозными внушениями своих слепых вождей и владык; сам синедрион, при всей безнравственности своей, не знал, наверное, что посягает теперь на жизнь своего истинного Мессии. Если бы познали, – скажем словами апостола, – то не распяли бы Господа славы (1 Кор. II, 8). Читать полностью