И Той возвед очи Свои на ученики Своя, глаголаше: блажени нищии духом: яко ваше есть Царствие Божие. Блажени алчущии ныне: яко насытетеся. Бла­жени плачущии ныне: яко возсмеетеся. Блажени будете, егда возненавидят вас человецы, и егда разлучат вы и поносят, и пронесут имя ваше яко зло, Сына Чело­веческого ради. Возрадуйтеся в той день и взыграйте: се бо: мзда ваша многа на небеси (Лк. VI, 20–23).

Немного, братие, в целом году Еван­гелий, кои могли бы равняться ныне читанному по множеству и разно­образию важных мыслей и выражений. Несмотря на сие, в этом Евангелии нет ни одной мысли и выражения, которое не было бы осуществлено в жизни празднуе­мого нами Святителя самым ощутительным образом. Спаситель обещает созерцание Бога тем, кои стяжали чистое сердце; и как верно это обещание сбылось на сем чело­веке Божием! Он был совершенно чужд всякой земной мудрости; между тем, самые просвещенные удивлялись глубокому его боговедению; Православие обрело в нем необоримый оплот против ереси Ария.

Спаситель усвояет Царствие Божие нищим духом; и Церковь, верная цени­тельница дарований духовных, ублажает святого Николая за то, что он стяжал нище­тою богатая. Какую же нищету разумеет она, если не нищету духа? И какое богат­ство, кроме богатства благ небесных?.. Спаситель провозглашает помилование милосердым; святой Николай за свою благотворительность не только сам полу­чил помилование, но и удостоился быть особенным орудием милосердия Божия к бедствующему человечеству, как свиде­тельствуют о том бесчисленные его чудот­ворения. Спаситель назначает в наследие кротким землю; и сколько земель, в коих прославляется имя кроткого Николая! Сколько стран, кои вменяют себе в честь быть его духовным наследием! Спаситель называет блаженными плачущих, злос­ловимых, гонимых; святой Николай был и злословим, и гоним, но зато какое бла­женство земное может сравниться с тою славою, коею он наслаждается теперь в обителях Отца Небесного! Таким образом, жизнь Святителя Николая есть некоторое опытное изъяснение проповеди Спасителя о блаженствах; равно как проповедь сию можно назвать верным чертежом его свя­той и богоугодной жизни.

Итак, мы не имеем, братие, причины искать ныне другого наставления, кроме того, которое предлагает нам в жизни своей празднуемый нами Святитель. Для всех нас довольно, если мы, последуя совету апостола: поминать наставников своих (Евр. XIII, 7), оживим в памяти нашей великие добродетели святого Николая. Мы не можем не только словами, но и мыслью объять всех подвигов его благо­честия, – число и величие их известно только Тому, пред Коим вся… нага и объ­явлена суть (Евр. IV, 13), по крайней мере, сделаем то, что можем. Образ праведника, в каком бы сокращенном виде ни был представлен, всегда утешителен, назида­телен и животворящ.

² ² ²

В чем должно состоять совершенство человека в отношении к самому себе?.. Как существо, наклонное ко злу и окруженное соблазнами, он имеет особенную нужду в воздержании; как существо, предназна­ченное к совершенству, достигаемому не собственными силами, а действием благо­дати Божией, он должен стяжевать смире­ние. Воздержанием укрощается чувствен­ность и очищается дух; смирением приоб­ретаются и сохраняются дары духовные.

После сего, в чем бы мы ни поставляли воздержание, святой Николай есть самый лучший учитель воздержания. Сократим ли добродетель сию в ограничение потреб­ностей телесных, в отречение от удоволь­ствий чувственных, в нестяжание благ зем­ных? Свойства сии сами собою представля­ются в нашем Святителе. Как мало должно быть потребностей телесных в том, кто вел жизнь равноангельскую! Как далеки должны быть удовольствия чувств от того, кто не знал другого наслаждения, кроме благотворительности! А о нестяжании и говорить нечего. Гонения лишали всего, но ничего не могли лишить Николая, ибо он, в самом начале своего пресвитерства, раздал все свое имение бедным. Прострем ли воздержание на самый дух человека, на укрощение страстей, на отсечение пожела­ний, – найдем чего желаем. Какое свойство души труднее воздержать, как не ревность по истине? Здесь избыток усердия неволь­но и неприметно увлекает за пределы; но святой Николай, как мы видели, был образ кротости и, следовательно, духовно­го воздержания. Потребуем ли от учителя воздержания необыкновенных подвигов умеренности и самоотвержения, – и в них нет недостатка; святой Николай, как пове­ствует предание, наблюдал уже различие в яствах в таком возрасте, когда другие не знают еще, что такое яства.

Что сказать о смирении святого Нико­лая? Если бы мы не ведали, что он преиму­щественно за свое смирение был избран в пастыри Мир Ликийской Церкви, что смире­ние отличало его между отцами Никейского Собора, который был Собором смирения, что смирение заставляло Николая сокрывать свои благодеяния и таить дарования духов­ные под видом простоты; если бы, говорю, нам ничего не было известно о сих подви­гах его смирения, то слава небесная, коею Господь возвеличил Своего праведника, не долженствовала ли бы вразумить нас, что святой Николай был не токмо кроток, но и смирен сердцем? Ибо, братие, каким вообще путем достигается высота небесной славы, как не путем смирения? На земле высо­кие достоинства нередко приобретаются случаем, хитростью, ласкательством, даже наглостью; но на небесах этого не бывает; там как правда награждает, так правда, по тому самому, и награждается; там чем кто смиреннее, тем выше и ближе к Престолу благодати, на коем восседит кроткий и сми­ренный сердцем Господь Иисус.

Таким образом, братие, мы исполни­ли теперь одну часть совета апостольско­го – поминать наставников наших: образ добродетелей Святителя Николая оживлен, хотя не совершенно, в нашей памяти; каж­дый из нас видит, что он действительно был правило веры, образ кротости и мило­сердия, учитель воздержания и смирения. Остается теперь исполнить другую часть апостольского совета – взирающе на скон­чание жителства сего Святителя, подра­жать его вере (Евр. XIII, 7), уподобляться ему в кротости и любви, поучаться от него воздержанию и смирению. Святой Николай наслаждается теперь блаженством вечным, но он был человек, подобный нам. Мы желаем быть тем, что он теперь – святыми  и блаженными; убо должны поступать так, как поступал он: праведно, целомудрен­но и благочестиво. Он был тем, что мы теперь – подверженным слабостям душев­ным и телесным; следовательно мы, при содействии благодати, можем совершить то, что совершено им: очистить сердце свое от страстей и соделаться храмом Духа Свя­таго. Награда вечного блаженства, созер­цанием коей он воодушевлял себя на пути к Небесному Отечеству, предложена и для нас; слово Божие, коим он руководство­вался в своих действиях, открыто и пред нами; всемогущий Вождь, под знаменами Коего он ратовал со врагами своего спасе­ния – Господь Иисус – всегда готов быть и нашим Вождем. Мы имеем все средства ко спасению, коими пользовался святой Нико­лай; между тем многие препятствия, кои ему надлежало побеждать, для нас вовсе не существуют. Кто ныне гонит за веру? Кто ныне не уважает святых подвигов благо­честия? После сего что остается побеждать нам? Нашу рассеянность, привязанность к миру, некоторые предрассудки, некоторые обыкновения; вот все наши гонители, вот все наши мучители! И мы еще жалуемся на трудность подражания святым! Будем лучше жаловаться на свое сердце, которое настолько удалилось от Бога, что для него и самый малый подвиг благочестия кажется неудобосовершимым.

Если, несмотря на все это, для кого-нибудь из нас будет казаться трудным под­ражать всем добродетелям Святителя Нико­лая, то пусть твердо решится подражать одной какой-либо, например милосердию, или воздержанию. Быть не может, чтобы он, почувствовав сладость сего подражания, впоследствии не простер его и на прочие добродетели Святителя. Всякая доброде­тель многоплодна: вселившись в душу, она не останется одна, но призовет к себе, даже без нашего участия, и прочие добродетели; только бы мы не противились сему.

Святителю Христов Николае! Ты неис­черпаемое чудес и благотворении море; но мы просим у тебя только трех даров: соде­лай молитвами твоими, – да неуклонно сле­дуем правилу веры, тобою преподанному, неленостно подражаем образу кротости, в тебе явившемуся, и не забываем уроков воздержания, коего ты был и есть для всех нас и учитель и пример наилучший. Аминь.

(Источник: Сочинения святителя Иннокентия, архиепископа Херсонского и Таврического. С.-Пб., 1908. Т. 2. С. 154–155, 161–163)