Он взял Его на руки, и благословил Бога (Лк. II, 28). Под бременем лет и тяжестию ветхого крова души не изнемог верою долголетний старец. Крепостию упования преодолевая все трудности в возвышении от плоти и мiра, прежде оком внутренним в обещании Духа, потом очами телесными встретил спасение, уготованное пред лицем всех народов (Лк. II, 32). Взор, омраченный суетностью, ничего бы не нашел в Отроке, принесенном в церковь по обычаю закона, кроме человека подзаконного; но чающий вечного утешения созерцает в Нем утеху своей старости и всего Израиля; младенческая слабость не препятствует видеть в Нем Вождя Израилева (Мф. II, 6), победителя мiра и ада, греха и смерти; пелены, покрывающие тело, не сокрывают света, который проливается от Него далее людей Божиих – в просвещение народов (Лк. II, 32). Объятый благоговейным ужасом праведник, в избытке восхищения, прежде всего указал на конец жизни, в продолжении которой обещано ему видеть Христа Господня. Ныне отпускаешь раба Твоего, Владыко (Лк. II, 29), – восклицал Симеон к держимому на руках своих. Не младенец в объятиях старца, но Вседержитель на руках человеческих, Бог Слово внемлет изнемогающему человеку; Спаситель мiра приемлет служение от спасаемого. Сколько наград за кратковременное чаяние, хотя бы оно простиралось далее всего рода человеческого! Но столь благая участь не есть достояние единого человека – и Авраам увидел день сей, озаряющий сиянием все времена и вечность; и он так силен верой, что издалека, от лет древних, встретил грядущее избавление, и возрадовался (Ин.VIII, 56). Не для известного времени, но и для нас продолжается сей вечный день, в котором можем встретить спасающего Господа. Ежели нам не преуготовано очами телесными видеть и руками осязать Его, то, по крайней мере, даровано созерцать верою и встречать духом. Пришедший единожды ко всему мiру, многократно приходит к каждому человеку, возбуждая его во сретение себя. Христос вчера и сегодня и во веки Тот же (Евр. XIII, 68). Сказавший однажды, говорит постоянно всему мiру; доколе не уготовит всех во сретение славного и последнего Своего пришествия.

Небесный Жених грядет к каждой душе человеческой… Евангелие, возвестившее ныне исполнение закона над Христом Господом, принесенным во Иерусалим, указует тех, которые встречали Его. Из многочисленных обитателей Иерусалима, наименованного местом селения славы Господней, не узнали сего посещения ни Ирод, которому более всего должно было видеть с высоты престола столь славное пришествие Царя царей во град его; ни мудрые фарисеи, которые исчисляли и видели время сего пришествия; но только человек благочестивый и праведный именем Симеон, который, отложив все чаяния, чаял утешения Израилева; и дочь Фануилова восьмидесятичетырехлетняя вдова, которая не отходила от храма, служа Богу день и ночь (Лк. II, 25–36). Так встречают небесное посещение знаменитые грады и мiр весь. Сильные века сего, как Ирод, стараются только ограждать себя безопасностью – и умножать блеск земного величия; увлекаясь сею мечтою, они удаляются от Господа. Мудрые мiра, подобно фарисеям и книжникам, исполненные к себе любви и самонадеяния, не откладывают этого лакомства даже тогда, когда осязают сходящую к ним небесную пищу; и, не находя в нем земной сладости, удаляются от него к ядовитому самоуслаждению. Напротив, удаляющиеся от мiра, как дочь Фануилова и Симеон, вопреки общественному мнению, идут навстречу Господу и еще во дни земного бытия встречают Его. Ближайшее воззрение на пути тех и других научит нас ближе рассматривать собственные пути наши. Многообразный путь мiра есть тьма и ползок (Пс. XXXIV, 6). Суета и непостоянство, ложь и законопреступление ждут каждого вступающего на него. Идущие по нему, принимая на себя руководительство других, как слепые вожди слепых, постоянно увлекают их к заблуждению и сами увлекаются ими; подавляют предыдущих и подавляются последующими. Тьма есть путь мiра и ползок. На нем столь легко совершается движение от порока к пороку, сколь удобно двинутый с вершины горы скатывается вниз. Едва возникнет законопреступная мысль, от нее рождается желание, от желания действо, из повторенных действий страсть, от страсти многочисленные и непрерывные попечения: сии до тех пор будут обременять и стеснять сердце, пока оно не ожесточится подобно камню. Таким образом, последняя искра света, сокрытая во глубине души – стремление к вечному Источнику благ, погаснет и превратится в зерно пепла хладного и мрачного – в стремление к суете мiра. Пусть бы столь скорое и явное отпадение от путей Божиих не простиралось на всех идущих по путям мiра; но кто не знает, что исполняющие обычай века только для того, чтобы не удалиться от известного общества и не навлечь на себя злословия, столь же нечаянно удаляются от света Божия, как один из ревностных учеников Христовых, который, избегая опасности быть на время поруганным первосвященниками иудейскими, подвергся опасности быть в вечном удалении от своего Учителя. Забываться среди шумных забав только для отдохновения от труда – не есть ли забывать на время Понесшего на Себе все труды и болезни наши (Ис. LIII, 3)? С поспешностью стремиться за блеском и величием – не есть ли в то же время бежать от Научающего кротости и смирению (Мф. XI, 29)?

К Царству Света нет пути по мрачным стезям мiра: тот уже расточает, кто не собирает благ вечных; кто не со Мною, – говорит Господь, – тот против Меня (Лк. XI, 23). Мудрые, вступающие на оный путь, тьмою покрываемый, скоро снисходят самолюбием к самим себе – и тем далее отходят от Господа. Они, ощущая мрак, в котором блуждают многие, поставляют себя выше сего ослепления. Наблюдательный взор, исчисляющий чуждые слабости, скоро возвращается на свои преимущества, тем удобнее, что мерою чужих недостатков умаляет или совсем закрывает свои слабости. Удовольствие слышать и произносить обличение другим в ослеплении есть свидетельство нашего ослепления (поскольку в себе не желаем видеть того, что находим в других), есть обличение нас в любви к себе, хотя бы мы и не примечали. Из этого малого и, по-видимому, ничтожного праха самодовольствия рождается тот исполин, который воспитывается похвалами, возрастает среди угодливости, усиливается до самонадеяния, созревает в забвении Бога. Он тем опаснее, чем скрытнее побеждает ум и сердце; тем успешнее направляет все деяния в свою пользу, что любит только свое и отворачивается от чужого. Сей дух любви к себе, укорененный во глубине души, вместе с ее повреждением, как древний змий, уязвляет каждую мысль; как искренний советник, назначает блистательные подвиги и отлагает менее видные; как верный друг, защищает от оскорблений и мстит оскорбителям; как мощный враг, вооружается на намерения к уничижению; как хитрый тать похищает самые молитвенные возвышения; как державный владыка, все находит в себе самом; и как жалкий нищий, от всех ожидает себе милости – всюду ищет себя самого.

Не мечтание производит столь мрачные черты любви к себе, но и легкий опыт над человеком ветхим откроет каждому, что на сем основании утверждаются все губительные страсти с того времени, как льстивый обет – боги будете (Быт. III, 6) – услышан в сердце и принят за благовестие. Сим духом бурным в древние времена сокрушались горы Божии, и кротость Давидова помрачалась невинным убийством, и мудрость Соломонова превращалась в безумие. Умерщвлена вражда на Бога, но снова возрождается самонадеянием и усиливается по мере самолюбия. Надеющийся на свои силы противоборствует силе Божией, которая в немощах совершается (2 Кор. XII, 9); сознание своих подвигов великими умаляет подвиги, понесенные за весь мiр Небесным Ходатаем. Сею внутреннею силою удержаны были фарисеи и книжники выйти на встречу Христу Господню; так и все почивающие на самонадеянии не видят посещения, в котором является Господь Своею помощью и силою. Иисус Христос, подходя к Иерусалиму, по словам свидетелей, увидев город и зло, в нем совершающееся, заплакал о нем (Лк. XIX, 41). О, Вечный Ходатай! Не каждый ли град извлекает слезы Твои, где пререкания заглушают слова вечной жизни, беззаконие и труд преграждают пути к закону Твоему, лихва и лесть скрывают свет и истину Твою (Пс. LIV, 10–12)?

Боже Милосердый! Не над каждою ли душою мы оставляем Тебя плакать, когда с весельем предаем ее в руки врагов Твоих и сами неусыпно трудимся, приближая свою погибель. Но утешимся: долготерпение продолжается! Ведь есть ищущие Господа, находятся те благие души, которые непрестанно уготовляются Ему во сретение. Удаление от мiра и от себя приближает к Богу. Когда разрушается союз с мiром, мрак, покрывающий ум и сердце, редеет, – открывается в нем то, что скрывалось по причине тесного соединения. Вблизи от него слух может различать, что шум мiра слагается из воплей, подобных беснующимся, и стенаний, свойственных угнетаемым, из жалоб и клеветы, из распрей и злословия, из смеха и драки. Око, проникающее в блеск и величие, созерцает в них бремя, которым прельщаются только неопытные, но которое пригибает дух к земле и затрудняет истинное возвышение. Тогда носящие узы мiра являются достойными сожаления невольниками, мудрыми только на изобретение своей и чужой погибели. Чем больше становится виден сей тягостный дом работы, тем сильнее ускоряется удаление от него. Из Египта удаляется в пустыню; впрочем, не туда, где снова слышны ропот и жалобы, но в жилище тишины, где можно внимать гласу вечному, собирать манну, не тело, но дух питающую. Туда, где гаснет всякий блеск земной и уничижается величие. Исходящие из «египта мiра», прежде, чем замечают, руководствуются Вождем невидимым. Он, даруя желание удалиться от суеты, подкрепляет его внушением обетов, изводит тайною силою и идет впереди, указуя путь правый. То, чем устрашается малодушие, утешает оставляющих суету мiра. Они, как удаляющиеся из древнего дома работы, с поспешностью проходят чрез воду, омываясь слезами покаяния; через огонь, в котором сгорает все нечистое; через горы (Ис. XLIII, 2, XLV, 2), где испытуется истинное величие в высоких подвигах; чрез пропасти (Евр. XI, 38), в прохождении которых является мера терпения и упования. Не человек своею силою, но Господь, при искушении даст и облегчение (1 Кор. X, 13), проводит по стезям столь трудным для плоти, при самом пробуждении духа ослабевающей. Сей невидимый Вождь и видимо встречает бегущих от мiра; но тогда, когда нужно обнадежить их обетованием, яко Авраама, оставившего дом отца своего (Быт. XII, 1, 7), нужно утешить благословением, как Иакова (Быт. XXXV, 1), удалившегося от брата своего; вооружить силою чудес, как Моисея в победу над фараоном. Исшедшие от мiра знают время и образ Божественного сретения; если только не вынесли с собою останков прежнего дома, подобно Рахили, для утешения в малодушии. Истинно оставляющие мiр оставляют всякую собственность и, удаляясь от внешней суеты, особенно удаляются от самих себя – суеты внутренней. Если тело не поддержится собственною силою, то повергнется на землю. Отлагая надежду на свои духовные силы, человек ветхий падает с высоты вниз, от величия в смирение, от мечты в самосознание. Свет веры озаряет это счастливое падение и открывает: Познай, о, человек! Ты и нищ: нет на земле в тебе ничего собственно твоего, кроме изобретений твоих – колыбели, многообразных пелен и гроба; ты и слеп (Откр. III, 17): покрывало лежит на сердце твоем, мешающее видеть согревающий тебя свет вечный; разум же пресмыкается по одной видимости тленного мiра, познавая ее только осязанием. Не исчисляй твоих прославленных подвигов: они, как смоковные листья, не скрывают внутренней наготы твоей и духовного ничтожества.

По мере того, как внешний человек падает и тлеет, восстает внутренний и обновляется (Еф. IV, 22). Смирившийся, ощущая немощь духа и тела, в то же время борясь с врагами внешними и внутренними, как борющийся со смертью, от всей души и изо всей силы вопиет о помощи: Возстани, Господи, в сретение мое (Пс. LVIII, 5). Но духом и телом спеша совершить путь свой, хотя бы не находил вышнего подкрепления, видит еще степень, на которую должно сойти, дабы пасть к подножию Спасителя. Зрит гроб, через который прошел Иисус Христос, и без замедления, силою любви Божией, повергает в него всего ветхого человека, умерщвляет все вожделения, склонности и самую мысль о своем смирении. Кто не видит здесь, что удаляющийся от себя самого идет во след Господа, смирившегося до младенчества и яслей, от Престола славы нисшедшего на крест и во гроб? Если бы эта мера духовного истощания в слабом и немощном человеке не достигала меры возраста Христова, то восполнит ее Тот, Который, Сам быв искушен, ведает, как искушаемым помочь (Евр. XI, 18). Чувственное око не видит, как Руководитель небесный снова совершает путь истощания вместе с избранным Своим. Но и чувственное ухо слышит, как укрепляется всесовершенная немощь в победу сил противоборствующих: не бойся, – глаголет Господь смирившемуся, – Я с тобою, ибо Я Бог твой; Я укреплю тебя, и помогу тебе, и поддержу тебя десницею правды Моей (Ис. XLI, 10). Но хотя бы тот самый, кто непрестанно восходит и приближается к грядущему Господу, не ощущал на земле Божественного сретения, упование уверяет нас, что он готовится к сретению торжественному и последнему. Тогда, как Сам Господь при возвещении, при гласе Архангела, сойдет с небес (1 Фес. IV, 16), чающие Его на земле, попираемые всеми (1 Кор. IV, 13), окрылятся, как орлы, и полетят, пред свидетелем мiром, в сретение Господу на воздухе, и так всегда с Господом будут (1 Фес. IV, 17). Не одни избранные от мiра бдительно трудятся уготовить себя во сретение скоро и внезапно грядущего Бога: совоздыхание и соболезнование с ними твари, в круговращении, в превратностях и тлении приближает весь мiр к великому сретению свободы славы детей Божиих (Рим. VIII, 19–21). Весь мiр идет во сретение Господу – медление некоего числа людей не удержит всемiрного шествия. Веруем, Господи, мы и в настоящем времени, и в конце времен грядущему Твоему сретению! Желая приблизиться к Тебе, многократно удаляемся от суеты, но опять встречаемся с нею. Оставляем самих себя, но только во гневе на слабости наши; по пренесении же легкого труда возвращаемся к себе любовию. Скудость веры оставляет нас в таком малодушии; но желание встретить славу Твою еще не оставляет нас. Здесь простираем к Тебе руки наши с молением, да достигнет десница Твоя до глубины души и сила Твоя предварит восстание духа нашего во сретение Тебе: Веруем, Господи, помоги нашему неверию! Аминь.

Произнесено 2 февраля 1814 года

Источник: Святитель Иннокентий Пензенский. Полное собрание творений в 10 томах. Пенза, Издательство Пензенский епархии, 2019 г. Том 6, с.191-200.