Утешения Христовой веры так возвышенны, так глубоки, так величественны, что они превзошли всякое наше достоинство, заслуженность, самую способность нашу вместить эти утешения, использовать их во всей их отрадности и священной силе…

“Симон! Да ведь это – Господь!” – подсказал некогда Иоанн Богослов своему товарищу. Тогда тот моментально бросился в море и поплыл ко Господу, не убоялся утонуть и ослабеть. Забудем и мы глубокое море недостоинства нашего, отделяющее нас от Господа. Поспешим к Нему, в чем есть: у Него все, в чем мы нуждаемся, у Его ног получим все, что необходимо для жизни нашей.

Когда больной не чувствует боли в парализованной и омертвелой части тела, это может его радовать, а врача это пугает, указывая на неизбежность отнятия омертвелой части тела. Так и наша душа, когда уязвляется болью о своем несовершенстве, недостатках, убожестве – это добрый знак: значит, еще душа жива, а иначе была бы мертва и подлежала усечению судом Божиим и огненному уничтожению.

Господь знает пределы наших сил, терпения и выносливости, – знает, что мы – не адаманты, и что же в этом страшного, если дает Сам нам чувствовать и переживать это, смиряя нас под Свою крепкую руку? Не смущайся же, что слабость твоя пред испытаниями Божиими по временам так сильно дает себя знать. Это естественно, это вполне человечно. Сам Гефсиманский Страдалец пережил это. Только не потеряй главного – мысли о том, что Господь и из ада скорбей силен возвести нас и возводит на высоту и в достоинство райского блаженства.

Если хочешь истинного покаяния во грехах, потерпи все за него: потерпи и муки совести, и стыд пред Богом и людьми, и расслабление тела от нездоровья, недугов и расстройства, потерпи все страдания и скорби, имеющие великую очистительную силу от грехов наших.

Страдания и скорби замечательно как-то утончают душу, делают ее нежнее, мягче, отзывчивее, сочувственнее ко всему страждущему, наполняют ее каким-то особенным  благоуханием, приятностью, привлекательностью и умилением.

Всякие жалобы людям на тяготу жизни и скорбей – суть жалобы на Господа Бога, на Его промысл, волю и смотрение, – недовольство этою Его волею, нежелание нести покорно возлагаемый Им на нас крест спасения нашего…

Если сказано: “кому меньше оставляется, меньше любит”, то с тем же правом можно сказать: кто меньше терпел скорбей, кто меньше погружался в эту очистительную купель, тот и меньше способен воспринимать утешения Божественные, и меньше способен любить и ценить Утешителя. Терпи же во имя этого сокровища скорбей. Драгоценные аметисты гнездятся обыкновенно в глубине камней, снаружи самых невзрачных и обыкновенных. Так и утешения скорбей.

Часто бывает, что Господь попускает внешние скорби и страдания для утоления внутренних, когда мы слишком, до малодушия, до ропота, до уныния допускаем себя волноваться ими и не спешим исцелиться от них смиренною преданностью воле Божией и пламенно-горячею молитвою.

Крест внутренней борьбы так тяжел, что – может быть – это еще наше счастье, что он разбавляется, так сказать, крестом низшей пробы – в житейских скорбях, страданиях и попечениях. Если бы эти меньшие скорби и страдания и неизбежные житейские попечения не отвлекали нашего духовного сознания от главного поля брани духовной, то мы – я думаю – давно бы не вынесли ее и сдались на полную капитуляцию.

Бывают скорби и состояния, когда нет и молитвы. Исчезает куда-то и самая потребность молитвы и жажда ее. Кажется, в таких случаях одно можно посоветовать: не молись пока, оставь на время, а только терпи: это и будет молитва, которая примет скоро свою обычную спокойную форму покорной тихой беседы с Богом и жажды Его умиротворяющего и утоляющего наши скорбные души посещения и помощи.

Вдвойне тяжки несчастия, когда они идут наперекор нашей воле, нашим излюбленным желаниям, планам и соображениям. Сугубо скорбит и ропщет тогда душа, считая себя посрамленною, поруганною в своих заветных насущнейших целях и задачах своей жизни. Трудно бывает утешать человека в таком состоянии, когда он теряет даже способность и желание к пользованию главным врачеством от своего недуга – молитвой. И Господь необидливый не покидает за это человека, но предоставляет постепенно и незаметно времени залечить раны страждущего, а еще чаще, внимая молитвам за страждущего других, посылает неожиданное живительное утешение и исцеление скорбящему.

Удивительное дело! Ураган срывает с корнем и ломит в щепы огромные вековые деревья и ничего не может поделать с тоненькими и маленькими. Нечто подобное бывает в житейских ураганах с людьми. Горделивый стоицизм и самоуверенность гибнут самым жалким образом, смиренное же преклонение всего себя в волю Божию и большая уступчивость невозможности отстаивать свои самоуверенные и неумеренные желания – выдерживают с большею безопасностью самые отчаянные порывы невзгод, бурь и испытаний.

О скорбях и страданиях надо думать так, что мы не можем сейчас понять их значения в нашей жизни, их  уместности и пользы, какую они приносят в духовной нашей жизни. Только тогда, когда мы можем оглянуться назад и видеть нашу жизнь в ее цельности и полноте, мы поймем и увидим, что то, что казалось нам столь тяжелым, имело столь важное значение для нас. Господь этими скорбями питал наше терпение, веру, любовь и упование на Него, питал в нас дух молитвы и умиленного обращения к Нему.

(Печатается по изданию: Православныйцерковный календарь. 2008. Издание Соловецкой обители.